И море, и Гомер — всё движется любовью. Кого же слушать мне? И вот Гомер молчит, И море чёрное, витийствуя, шумит И с тяжким грохотом подходит к изголовью…

Написал когда-то Осип Мандельштам о Крыме в стихотворении коктебельской поры 1915 года, когда он впервые посетил Крым. Всю жизнь поэт стремился на юг, к берегам Черного моря и они стали для него книгой, «по которой учились первые люди». Снова и снова возвращался он к столь любимым его сердцу местам в радости и тревоге исторических перепитий.

Крым же в свою очередь встречал его безуспешными поэтическими концертами в Феодосии и Коктебеле в обществе именитых поэтов и писателей, арестами, голодными буднями Старого Крыма и ночевками у случайных знакомых. Поэту приходилось браться за любую работу: подрабатывать стихами в Феодосийском литературно-артистическом кружке, трудиться на виноградниках. Но тем не менее его тянуло сюда.

Воспоминания о гостеприимных хозяевах в Алуште и бекмесе (золотистый сироп из винограда) вместо сахара, рецепт которого уже давно утрачен, очарование Киммерии и ласковое крымское море вновь и вновь тревожили его душу.

Мандельштам остро чувствовал ландшафт и даже любил его, но, потрогав пальцами крымские камни, написал стихи, в которых впервые простился с любимым побережьем.

Исполню дымчатый обряд:
В опале предо мной лежат
Чужого лета земляники —
Двуискренние сердолики
И муравьиный брат — агат,
Но мне милей простоя солдат
Морской пучины — серый, дикий,
Которому никто не рад…